4
Я выбираю красный! Пришло время «Алых Парусов».
Надевшая красный женщина сразу же посылает во вселенную сигнал, становится одновременно охотником и целью. Красная помада для тех, кому важно шевелить губами в объективе чьего-то внимания. Некоторые женщины умеют при помощи одной лишь красной помады выйти замуж, завести любовников – всем заморочить голову. Я не умею. Не умела. От красного цвета в одежде и на губах мне становилось не по себе. Я считала себя интересным собеседником, утонченной натурой: «КОМУ НАДО, ТОТ ЗАМЕТИТ» – вечный лозунг сидящих по углам веселого праздника, мечтателей. Откуда этот страх заявить о себе и своих желаниях? Потому что, отвергнутая женщина –печально, а отвергнутая женщина в красном – целая драма. Чья-то драма – извечный восторг публики, которая тычет в тебя своим ненасытным глазом сперва с любопытством, а после, с ехидной жалостью – эффектных женщин прощают редко.
Женщина со смертельным диагнозом не допускает и мысли о том, что будет отвергнута. Я у себя одна, и жизнь у меня одна, и мечта в этой жизни с подсчитанными кем-то днями, у меня тоже всего одна.
Я понимаю, что все это слишком. Но я не только не боюсь – мне нравится быть ходячим агитплакатом моей личной революции против безликого прошлого. На мне «Алые паруса» и помада, туфли с красной подошвой и словно этого всего недостаточно, я научилась ходить на шпильках. Мои волосы уложены с трудоемким эффектом небрежности, собраны на затылке, удлиняя шею, подчеркивая профиль. Сильно похудев, я обрела, наконец, тот самый, прозрачный оттенок кожи и аристократичную легкость в осанке. Я готовый проект Модильяни, пусть этот Саша не художник, как тот, другой Саша, но он не сможет не заметить грациозности вытянутых черт. Мне даже не страшно, что он заметит морщины, размытый контур – наоборот, я специально поворачиваю голову направо-налево, даю ему возможность разглядеть, нет – полюбоваться! Я женщина, которой надо любоваться – вот, кто я теперь. Теперь я уверена, что кому надо – тот заметит!
-Не узнаешь?
Я точно знаю, что никогда и ни при каких обстоятельствах он не может меня узнать. Он и тогда удивился бы, позови я его громко по имени. В нашей с ним «любви» я держала его на плаву. Чужое восхищение – спасательный круг, для тех, кто устал, но все еще не оставил надежду доплыть до цели.
И он устал, плыть или ждать, может быть просто проснулся и решил, что ему нужно туда, на край географии, где всё покрыто снегом и замороженные чувства, раскатаны по окну замысловатым узором. «Так проще и надежней», наверное, думал он, уезжая, оставляя, мне свою безнадежность.
В день отлета он впервые пришел ко мне домой. Я знала, что он зашел попрощаться и не смогла заставить себя выйти. Удивленная мама сказала красивому незнакомому парню, что меня нет и потом смотрела на меня долгим взором, не решаясь спросить, почему подглядываю из-за занавески и плачу. Может быть почувствовала, что в квартиру, вместе со звуком шагов уходящего незнакомца и весеннего обмана сирени, просочились слова «навсегда» и «ненужность». Дочь, беззащитная, в кольчуге из желтой тюли, зачем-то пробовала слова на вкус, повторяла и проглатывала, запивая солеными мутными слезами.
Потом мама подошла и погладила меня, неуверенно, не умея показать свою любовь, ставшую такой же шершавой, как ее руки, которые знали, как накормить, одеть, вылечить, воспитать, проверить задания и длину юбки и уже не успевали, слишком уставали, чтобы просто обнять.
-Ничего! Будет еще таких миллион! Ты же у меня умная, красивая, порядочная девушка. Кому надо, тот заметит…
Продолжение следует