Ранее в рассказе: глава 39
Брат заржал. С этого момента он принял Штефана в «свои».
-Водка! – он поднял большой палец. -Сейчас, – бросил на пол сумку и аккуратно присел на корточки, неуклюже отставив одну ногу. – Я же тебе говорил, что теперь инвалид- ножка болит, – заметил он мой взгляд.
– Вот тебе, «привет Водка». Я, прямо, знал, что вести тебе в подарок.
– Штефан принял подарок, подмигнул и начал отвинчивать крышку.
– Что он делает? – спросил меня брат. -Неужели он сразу, того…?
– Сейчас узнаем! Знаешь, он может…
Штефан сделал большой глоток из горла, посмотрел в стальные своды крыши аэропорта и как-то очень естественно, поднес к носу рукав. Оторвавшись от серой костюмной полоски, сделал еще один глоток, второй рукой повторив движение брата – большой палец вверх.
– Так он крутой! Теперь я тебя понимаю… Я не думал, что бывают такие немцы…
-Бывают! Я тоже раньше не знала. – в моем голосе прозвучала гордость. Тщеславная привычка с детства: Брат одобрил мой выбор!
– Пока ехали из аэропорта в переполненной берлинской электричке, мы выпили всю бутылку. Штефан и брат сидели на полу, прижавшись к дальней стене вагона. Брат угощал «старыми трофеями». В его штанах, по последней моде состоящих из одних карманов разной величины, жили слипшиеся, приросшие друг к другу в своем одиночестве конфеты, мелкие, видимо, какие то рекламные пакетики с сухарями и даже один вполне неплохо сохранившийся батончик шоколадки „Mars“. Братишка выуживал закуску, честно предлагал мне и Штефану, долгожданно и жадно пьянел, все время повторяя, что никак не ожидал такого теплого приема. Я начала приблизительно понимать, что чувствует человек, который рассуждает о странностях «русской души». Что за «теплый прием»? Почему пить водку на полу в поезде с парнем, одетым в офисный костюм, который просто пьет, привезенную тобой водку и есть твои измученные ириски намного круче и приятнее, чем ресторанное застолье с щедрым Алексом? Мне даже стало обидно за себя и за Алекса, не так давно встречавших брата и старающихся угодить и обрадовать, покорить щедростью и возможностями. Я шуганула бессмысленные вопросы, протянув руку за очередным глотком. А, ведь и мне, пожалуй, такой прием отозвался бы больше. Почему? Черт, я совсем, наверное, дурища и мой братец от меня не далеко ушел. Скорее всего, нам не нравится быть облагодетельствованными? Может быть, когда мы делимся последней ириской именно тогда мы чувствуем себя настоящими и больше любим тех, кто эту ириску радостно берет? Штефан и брат перебили мои пространные размышления очередным взрывом хохота. Пассажиры- немцы сперва безразличные, постепенно отодвигались и незаметно, в переполненном вагоне, вокруг нас образовалась свободная зона. Я вспомнила, как нас учили на уроках в школе, что огонь без спичек можно высечь трением или поймав стеклом солнечный луч. Наверное, не я одна об этом подумала, потому что брат вдруг спросил: -А чего они все пырятся? Что, у вас так принято в упор смотреть или они нас испепеляют?
Штефан захлопал себя по коленям и захлебнулся хохотом, вытирая слезы, закивал брату, хлопая его по плечу. -Sehr gut! Sehr gut! You are so right!!!!
-Он что, понимает? В который раз удивился Штефану брат.
Я пожала плечами: -Иногда я задаю себе этот вопрос… Думаю, что он как-то чувствует, о чем речь. Прикольно, да?
Я не стала вдаваться в подробности, что Штефан умеет смеяться над шутками на любом языке, не понимая ни слова. Что он умеет очаровывать людей и одни добровольно отдают ему деньги, другие верят очевидному бреду, а есть еще такие, как я, которые собирались за него замуж, до чертиков боятся засыпать в его присутствии, но занимаются с ним любовью, и каждый день думают «неужели это все происходит со мной?» Я смотрела на них, качаясь в такт поезду, кивая своему проносящемуся в бликах окна вагона отражению: да, я все сделала правильно! Какая разница с кем ты и где ты? Главное – какая музыка звучит в голове, а там, как раз, «крутили» «Ангелов» Робби Уильямса:
I sit and wait
Does an angel contemplate my fate
And do they know the places where we go
When we’re grey and old
Cause I have been told
That salvation lets their wings unfold
So when I’m lying in my bed
Thoughts running through my head
And I feel the love is dead
I’m loving angels instead
Мы оставили вещи на вокзале Zoo, чтобы «не терять времени». Если бы нас спросили, куда мы торопимся, мы бы удивились и вряд ли нашли, что ответить.
Рассвет встречали на какой-то ободранной стене, за которой открывался вид на розовое поле с буйными луговыми травами, подсвеченными утренним солнцем . Рядом, на потрескавшихся камнях, сидели лучшие люди этой планеты. Всех видов и национальностей, рваные джинсы, расшитые шорты, черные балахоны, белые рубашки, волосы цвета индиго, дреды и лысины в татуировках. Все вместе орали под гитару, мотали ногами. Брат лежал на спине, курил, смотрел в небо.
-Как знал… Не зря приехал. Очень у вас романтично
Продолжение следует…